Студзинский. Ничего, ничего. Когда-нибудь вспомним им все. Ничего…
Мышлаевский. Здравствуй, Ларион.
Лариосик. Вот, какие ужасные происшествия. Ай-яй-яй…
Мышлаевский. Да уж, происшествия первого сорта.
Елена. Господи, на кого вы похожи. Идите к огню. Я вам сейчас самовар поставлю.
Шервинский (от камина). Помочь вам, Лена?
Елена. Не надо, сидите. (Убегает.)
Мышлаевский. Здоровеньки булы, пан личный адъютант. Чему ж це вы без аксельбантиев. «Поезжайте, господа офицеры, на Украину и формируйте ваши части» и прослезился. За ноги вашу мамашу!
Шервинский. Что означает этот балаганный тон?
Мышлаевский. Балаган получился, оттого и тон балаганный. Ты ж служил у государя императора и за здоровье светлости пил. Кстати, где эта светлость в настоящее время?
Шервинский. Зачем тебе?
Мышлаевский. А вот зачем: если бы мне попалась сейчас эта самая светлость, взял бы я ее за ноги и хлопал бы головой об мостовую до тех пор, пока не почувствовал бы полного удовлетворения. А вашу штабную ораву в уборной следует утопить.
Шервинский. Господин Мышлаевский, прошу не забываться.
Лариосик. Зачем же ссориться?
Студзинский. Сию минуту, как старший, прошу прекратить этот разговор. Совершенно нелепо и ни к чему не ведет. Чего ты в самом деле пристал к человеку? Поручик, успокойтесь.
Шервинский. Поведение капитана Мышлаевского в последнее время нестерпимо.
Лариосик. Господи, зачем же…
Шервинский. И, главное, хамство. Я, что ли, виноват в катастрофе? Напротив, я вас всех предупредил. Если бы не я, еще вопрос, сидел бы он сейчас здесь живой, или нет.
Студзинский. Совершенно верно, поручик. И мы вам очень признательны. Извинись, ты не имеешь никакого права.
Мышлаевский. Ну, ладно, брось, Леонид. Я погорячился. Ведь такая обида.
Шервинский. Довольно странно.
Студзинский. Бросьте, совсем не до этого. (Садится к огню.)
Мышлаевский (после паузы). Где Алеша с Николкой, в самом деле?
Студзинский. Я сам беспокоюсь. (Пауза.)
Мышлаевский. Что ж, он, стало быть, при тебе ходу дал?
Шервинский. При мне. Я был до последней минуты.
Мышлаевский. Замечательное зрелище. Клянусь Богом. Дорого бы я дал, чтобы присутствовать при этом. Что ж ты не пришиб его, как собаку?
Шервинский. Спасибо. Ты бы пришел и сам его пришиб.
Мышлаевский. Пришиб бы, будь спокоен. Что ж тебе, по крайней мере, сказал на прощание?
Шервинский. Что же сказал? Обнял, поблагодарил за верную службу.
Мышлаевский. И прослезился.
Шервинский. Да, прослезился.
Лариосик. Прослезился. Скажите, пожалуйста.
Мышлаевский. Уж не подарил ли чего-нибудь на прощанье? Например, золотой портсигар с монограммой?
Шервинский. Да, подарил портсигар.
Мышлаевский. Вишь, черт! Ты меня извини, Леонид. Боюсь, что ты опять рассердишься. Человек ты в сущности не плохой, но есть у тебя странности.
Шервинский. Что ты хочешь этим сказать?
Мышлаевский. Да как бы выразиться. Тебе бы писателем быть… Фантазия у тебя богатая… Прослезился… Не хочется тебя затруднять… Ну, а если бы я сказал: покажи портсигар.
...
Шервинский молча показывает портсигар.
Студзинский. Ах, черт возьми!
Мышлаевский. Убил. Действительно, монограмма. (В окно передней бросили снегом.)
Мышлаевский. Сию минуту, при вас, господа, прошу у него извинения.
Лариосик. Я в жизни не видал такой красоты. Ого, целый фунт, вероятно, весит.
Шервинский. Восемьдесят четыре золотника. (В окно бросили снегом.) Постойте, господа. (Встают.)
Мышлаевский. Не люблю фокусов. Почему не через дверь? И где Алешка? (Вынимает револьвер.)
Студзинский. Черт возьми… А тут это барахло. (Схватывает амуницию, бросает под диван.)
Шервинский. Господа, вы поосторожнее с револьверами! Лучше выбросить. (Прячет портсигар за портьеру. Все идут к окну, осторожно выглядывают.)
Студзинский. Ах, я себе простить не могу…
Мышлаевский. Что за дьявольщина…
Лариосик. Ах, Боже мой… (Кинулся известить Елену.) Елена…
Мышлаевский. Куда ты, черт. С ума сошел… Да разве можно… (Зажал ему рот.)
...
Все выбегают. Пауза. Вносят Николку.
Мышлаевский. Тихонько, тихонько… Ленку, Ленку надо убрать куда-нибудь. Алешка-то где же?.. Убить меня мало. Кладите. Кладите… Снегом, снегом…
Студзинский. Ищи рану. Рану ищи.
Шервинский. Голова разбита…
Лариосик. Боже мой, он умирает.
Николка (приходя в себя). О…
Мышлаевский. Говори одно только слово — подстрелили?
Николка. Нет… Я прыгнул, головой ударился. Еле дополз домой… А здесь упал… Швыряю.
Мышлаевский. А Алешка-то где же?
Николка. Господа…
Мышлаевский. Что-о?
...
Елена стремительно входит.
Мышлаевский. Леночка, ты не волнуйся. Упал он и головой ударился, страшного нет ничего.
Елена. Да его ранили! Что ты говоришь…
Николка. Нет, нет…
Елена. А где Алексей, где Алексей? (Настойчиво.) Ты с ним был. Отвечай одно слово, где Алексей?
Студзинский (Мышлаевскому.). Этого не может быть…. не может…
Елена. Что же ты молчишь?